Дипломная работа: Творчества Анны Андреевны Ахматовой

Содержание

ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………………….....4

1 ТРАДИЦИИ ПОЭТОВ РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ 19 ВЕКА В ПОЭЗИИ АННЫ АХМАТОВОЙ ………………………………………………..…6
1.1 АХМАТОВА И ЛЕРМАНТОВ ………………………………………………...6
1.2 АХМАТОВА И НЕКРАСОВ ……………………………………………….......7
1.3 АХМАТОВА И ТЮТЧЕВ …………………………………………………….11

2 ТРАДИЦИИ ПРОЗАИКОВ РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ 19 ВЕКА В ПОЭЗИИ АННЫ АХМАТОВОЙ ………………………………………………14
2.1 АХМАТОВА И ДОСТОЕВСКИЙ ……………………………………………14
2.2 АХМАТОВА И ГОГОЛЬ ……………………………………………………...23
2.3 АХМАТОВА И ТОЛСТОЙ …………………………………………………...26

3 РАЗВИТИЕ ТРАДИЦИОННЫХ ТЕМ РУССКОЙ ПОЭЗИИ 19 ВЕКА В ЛИРИКЕ АННЫ АХМАТОВОЙ …………………………………………………33
3.1 ТЕМА ПЕТЕРБУРГ В ТВОРЧЕСТВЕ АННЫ АХМАТОВОЙ …………….33
3.2 ТЕМА РОДИНЫ В ТВОРЧЕСТВЕ АННЫ АХМАТОВОЙ ………………..39
3.3 ТЕМА ЛЮБВИ В ТВОРЧЕСТВЕ АННЫ АХМАТОВОЙ ………………….44

ЗАКЛЮЧЕНИЕ …………………………………………………………………….47
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ……………………………….50
1 ТРАДИЦИИ ПОЭТОВ РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ 19 ВЕКА В ПОЭЗИИ АННЫ АХМАТОВОЙ

1.1 АХМАТОВА И ЛЕРМОНТОВ

Дорогой сердцу Ахматовой была и поэзия Лермонтова. Если стихи Пушкина Ахматова назовет "божественными", а его голос "человеческим", то о Лермонтове она скажет, что он "владеет тем, что у актера называют "сотой интонацией"
В статье "Все было подвластно ему" Ахматова напишет о творчестве Лермонтова: "он подражал в стихах Пушкину и Байрону, и вдруг начал писать нечто такое, где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему… Слово слушается его, как змея заклинателя: от почти площадной эпиграммы до молитвы. Слова, сказанные им о влюбленности, не имеют себе равных ни в какой из поэзий мира.
Это так неожиданно, так просто и так бездонно:
"Есть речи - значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно"
Если бы он написал только это стихотворение, он был бы уже великим поэтом.
Я уже не говорю о его прозе. Здесь он обогнал самого себя на сто лет и в каждой вещи разрушает миф о том, что проза - достояние лишь зрелого возраста. И даже то, что принято считать недоступным для больших лириков - театр, - ему было подвластно".
Борис Эйхенбаум говорил о традициях и методах стихосложения, которые Ахматова переняла у Лермонтова "Акмеисты считали своей задачей - сохранение стиха как такового, равновесие всех его элементов - ритмических и смысловых - составляло их главную заботу. Они отказались от музыкально-акустической точки зрения, но традиционную ритмическую основу сохранили и усовершенствовали. Ими - и больше всего Ахматовой - окончательно разработан и утвержден тот тип стиха, к которому давно, но очень осторожно и робко, стремились русские поэты, начиная с Жуковского - стих, в котором между ударениями может быть неодинаковое количество слогов. Классическая теория русского стихосложения препятствовала этому. Сильный толчок развитию нового стиха был дан Лермонтовым, образцом для которого служила английская поэзия с ее разнообразием анакруз и стоп".
"Ахматова избегает метафор - они уводят нас от слова к представлению и тем самым нарушают равновесие, делая стих ненужным. Развитие метафоры неизменно разлагает стих как таковой и приводит его к прозе. Путь Лермонтова в этом отношении очень знаменателен. В поэтических стилях, отличающихся равновесием стиха и слова и появляющихся в периоды завершения, заметно отсутствие метафор - вместо них развиваются многообразные боковые оттенки слов при помощи перифраз и метонимий".
Если брать конкретные примеры, то можно говорить о стихотворении Ахматовой "Приду туда, и отлетит томленье…":
"Приду туда, и отлетит томленье.
Мне ранние приятны холода.
Таинственные темные селенья -
Хранилища бессмертного труда.
Спокойной и уверенной любови
Не превозмочь мне к этой стороне:
Ведь капелька новогородской крови
Во мне - как льдинка в пенистом вине.
И этого никак нельзя поправить,
Не растопил ее великий зной,
И что бы я ни начинала славить -
Ты, тихая, сияешь предо мной".
Строчка о "спокойной и уверенной любови" не может не обратить на себя заинтересованного внимания, как и вообще вся эта строфа о любви к родине, которой "не превозмочь", и о "капельке новогородской крови", строфа несомненно лермонтовская по своему обличью и звучанью. Внутренняя музыка, в ней заключенная, сразу же приводит на память "Родину" Лермонтова со знаменитым признанием в странной любви, которую не может победить "рассудок мой", и лермонтовские же историко-романтические новгородские реминисценции.
"И мальчик, что играет на волынке,
И девочка, что свой плетет венок,
И две в лесу скрестившихся тропинки,
И в дальнем поле дальний огонек, -
Я вижу все. Я все запоминаю,
Любовно - кротко в сердце берегу…"
В ее тогдашних книгах немало любовно написанных русских пейзажей, неизменно согретых трогательной и верной привязанностью, глубоким и острым чувством. Свою озябшую, временами надломленную и хрупкую Музу она нередко грела у традиционного русского костра, и это никогда не было для нее красивым классическим приемо

1.2 АХМАТОВА И НЕКРАСОВ

Стихотворения Некрасова были едва ли не первым поэтическим впечатлением в детстве Ахматовой. Об этом она говорила в "Автобиографической прозе" в заметке "Коротко о себе": "Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина и Некрасова ("Мороз, Красный нос"). Эти вещи знала наизусть моя мама".
Некрасов был ей чрезвычайно близок и дорог. Недаром в одной из анкет двадцатых годов, посвященных отношению писателей к Некрасову она именно его выдвинула на передний план:
" 1. Любите ли вы стихотворения Некрасова?
Люблю.
2. Какие стихотворения Некрасова Вы считаете лучшими?
"Влас", "Внимая ужасам войны" и "Арина, мать солдатская".
3. Как Вы относитесь к стихотворной технике Некрасова?
Некрасов несомненно обладал искусством писать стихи, что доказывают особенно ярко его слабые вещи, которые все же никогда не бывают ни вялыми, ни бесцветными.
4. Не было ли в Вашей жизни периода, когда его поэзия была для Вас дороже поэзии Пушкина и Лермонтова?
Нет.
5. Как Вы относились к Некрасову в детстве?
Некрасов был первый поэт, которого я прочла и полюбила...
7. Не оказал ли Некрасов влияния на Ваше творчество?
В некоторых стихотворениях"
Поэтому нет ничего удивительного, что в "Черепках" вдруг возникла и зазвучала такая "некрасовская" строка:
"И Музу засекли мою"
напоминающая знаменитое стихотворение великого поэта о Сенной площади, на которой ему довелось увидеть порку крестьянки: "И Музе я сказал: "Смотри, сестра твоя родная…"
Да и в стихах первой мировой войны Муза возникла у Ахматовой в образе крестьянки-беженки или погорелки - в дырявом платке и с хриплым голосом:
"И Муза в дырявом платке
Протяжно поет и уныло"
Вот еще один пример "некрасовской" Музы:
"Веселой Музы нрав не узнаю:
Она глядит, и слова не проронит,
А голову в веночке темном клонит
Изнеможенная, на грудь мою".
Еще одна тема, связывающая обоих поэтов - это тема нищих. "Тема нищих появилась в поэзии Ахматовой в последние годы перед первой мировой войной. Нищие составили в ее стихах первый хор, их голосами зазвучал внешний мир. Героиня ее стихов на время замаскировалась нищенкой".
Во всяком случае, думается, что стремление очиститься путем перевоплощения в нищенку, было подсказано не только действительностью, но и литературной традицией, где, например, можно указать Некрасова, стихотворение которого "Влас" Ахматова очень любила:
"В армяке с открытым воротом,
С обнаженной головой,
Медленно проходит городом,
Дядя Влас - старик седой.
На груди икона медная;
Просит он на божий храм, -
Весь в веригах, обувь бедная,
На щеке глубокий шрам;
………………
Полон скорбью неутешною,
Смуглолиц, высок и прям,
Ходи он стопой неспешною
По селеньям, городам"
В 1912 году, во Флоренции, Ахматова написала стихотворение, в котором была записана "программа" задуманного пути:
"Помолись о нищей, о потерянной,
О моей живой душе".
Интересно, что тема нищих пришла в стихи Ахматовой во время ее поездки в Западную Европу в 1912 году (Берлин, Лозанна, Генуя, Пиза, Флоренция, Падуя, Венеция, Вена). Красоты европейских столиц мало волновали Анну Ахматову, ее мысли были обращены к Родине. Даже олень в знаменитом берлинском зоопарке навеял "голосом серебряным" мысли о Севере, о воле, о "Снежной королеве" –
"Он длится без конца - янтарный, тяжкий день!
Как невозможна грусть, как тщетно ожиданье!
И снова голосом серебряным олень
В зверинце говорит о северном сияньи.
И я поверила, что есть прохладный снег,
И синяя купель для тех, кто нищ и болен,
И санок маленьких такой неверный бег
Под звоны древние далеких колоколен"
В том же 1912 году написано стихотворение, в котором нищим оказывается любимый человек. Все оно пронизано надеждой на новые, не похожие на прежние, отношения:
"Ты письмо мое, милый, не комкай,
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно,
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я. -
В этом сером будничном платье,
На стоптанных каблуках…
Но, как прежде, жгуче объятье.
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай.
Не плачь о заветной лжи,
И его в своей бедной котомке
На самое дно положи".
Героиня вся в стремлении приблизиться к любимому, в желании разделить с ним его путь как бы сбрасывает все жизни, прожитые в прежних стихах, ради новой, кажущейся, наконец, настоящей. Она еще не стала нищенкой, но морально уже готова к этому.
Единственное стихотворение, в котором голос поэта звучит, как голос из хора нищих, было написано Ахматовой уже после выхода в свет "Четок" и появилось в 9-м издании этой книги (1923). Думается, Ахматова преднамеренно включила его именно в "Четки". Композиционно это стихотворение как бы завершает тему нищих в книге. Став в ряды нищих, героиня обретает неведомую ей ранее силу и уверенно позволяющую покинуть огонь домашнего очага и выйти в беспредельное пространство "Божьего дома". Единение в общем экстатическом порыве к Богу кажется ей кратчайшим путем к истине:
"Будешь жить, не зная лиха,
Править и судить,
Со своей подругой тихой
Сыновей растить.
И во всем тебе удача,
Ото всех почет,
Ты не знай, что я от плача
Дням теряю счет.
Много нас таких бездомных,
Сила наша в том,
Что для нас слепых и темных
Светел Божий дом.
И для нас, склоненных долу
Алтари горят,
Наши к Божьему престолу
Голоса летят".
Завершая разговор о "Четках", можно сделать вывод, что уже в этом сборнике намечается кризис индивидуалистического сознания поэта и делается попытка выйти за пределы сознания одной личности, к миру, в котором поэт находит свой мир, однако тоже ограниченный, а частично и иллюзорный, созданный творческим воображением, опирающимся на указанные выше литературные традиции. Самый прием воплощения героини в нищенку связан, с одной стороны, со всевозрастающим разрывом между фактами реальной биографии поэта и их отражением в стихах и, с другой стороны с определенным желанием автора сократить этот разрыв.
"Белая стая" открывается хоровым зачином, демонстрирующим спокойное чувство новизны обретенного духовного опыта:
"Думали: нищие мы. Нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так что сделался каждый день
Поминальным днем, -
Начали песни слагать
О великий щедрости Божьей
Да о нашем бывшем богатстве".
"Каждый день" - это дни войны, уносящие новые и новые жертвы. Анна Ахматова восприняла войну как величайшее народное горе. И вот в годину испытаний хор нищих, скорее литературный, нежели земной образ, превратился в хор современников поэта, других людей, независимо от их социальной принадлежности. Для Ахматовой в новом качестве важнее всего духовное единство народа перед лицом страшного врага. О каком богатстве говорит здесь поэт? Очевидно, менее всего о материальном. Нищета - это скорее сторона духовного богатства.
Можно сказать, что на протяжении двадцатых годов и в преддверии страшных тридцатых Ахматова внутренне двигалась в сторону рыдающей музы Некрасова, а ее углубленное занятие Пушкиным и пушкинским Петербургом своеобразно и трагично соединялись с опытом некрасовской поэзии, позволяя сохранить и в гражданской публицистической лирике столь органичное для Ахматовой гармоническое начало - удивительную чистоту, строгость и уверенность формы.

1.3 АХМАТОВА И ТЮТЧЕВ

Любовная лирика Ахматовой неизбежно приводит всякого к воспоминаниям о Тютчеве. Бурное столкновение страстей, тютчевский "поединок роковой" - все это в наше время воскресло именно у Ахматовой. Сходство еще более усиливается, если вспомнить, что она, как и Тютчев, импровизатор - и в своем чувстве, и в своем стихе. Все ее любовные стихи, по своему первичному толчку, по своему произвольному течению, возникающему так же внезапно, как и внезапно исчезающему, по своей обрывочности и бесфабульности, - чистейшая импровизация. Да, в сущности, здесь и не могло быть иначе: "роковой" тютчевский поединок, составляющий их содержание, представляет собой мгновенную вспышку страстей, смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один должен или сдаться, или погибнуть, а другой - победить:
"Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы -
Эти встречи всегда оставляли
Впечатления борьбы.
Я, с утра угадав минуту,
Когда ты ко мне войдешь,
Ощущала в руках согнутых
Слабо колющую дрожь"
"Марина Цветаева в одном из стихотворений, посвященных Анне Ахматовой, писала, что ее "смертелен гнев и смертельна милость". И действительно, какой-либо срединности, сглаженности конфликта, временной договоренности двух враждующих сторон с постепенным переходом к плавности отношений тут чаще всего и не предполагается. "И как преступница томилась любовь, исполненная зла". Ее любовные стихи, где неожиданные мольбы перемешаны с проклятьями, где все резко контрастно и безысходно, где власть над сердцем сменяется опустошенностью, а нежность соседствует с яростью, - в этих бурных проявлениях чувств видна невысказанная тютчевская мысль об мрачных страстях, произвольно играющих с человеческой судьбой, о шевелящемся под нами первозданном хаосе. "О, как убийственно мы любим" – Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского миропонимания. Характерно, что нередко ее любовь, ее победительная и властная сила оказывается в ее стихах обращенной против самой же… любви!"
"Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим.
О, горе мне! Эти могилы
Предсказаны, словом моим.
Как вороны кружатся, чуя
Горячую, свежую кровь,
Так дикие песни, ликуя,
Моя посылала любовь.
С тобою мне сладко и знойно.
Ты близок, как сердце в груди.
Дай руку мне, слушай спокойно.
Тебя заклинаю: уйди.
И пусть не узнаю я, где ты,
О Муза, его не зови,
Да будет живым, не воспетым,
Моей не узнавший любви"
У Ахматовой нередки и прямые реминисценции из Тютчева.
Ахматова:
"Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой"
Тютчев:
"Угоден Зевсу бедный странник,
Над ним святой его покров!
Домашних очагов изгнанник,
Он гостем стал благих богов! "
В творчестве Ахматовой также присутствуют уходящее к Тютчеву и романтикам дуалистическое разделение мира на две враждующие стихии - область дня и область ночи, столкновение которых рождает непримиримые и глубоко болезненные противоречия в человеческой душе. Лирика Ахматовой, не только любовная, рождается на самом стыке этих противоречий, из соприкосновения дня с ночью и бодрствования со сном:
"Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
Тот солнечный, тот ландышевый клин
Врывается во тьму декабрьской ночи"
Интересно, эпитеты "дневной" и "ночной" внешне совершенно обычные, кажутся в ее стихе, если не знать их особого значения, странными, даже неуместными:
"Уверенно в дверь постучится
И, прежний, веселый, дневной,
Войдет он и скажет: "Довольно,
Ты видишь, я тоже простил"…"
Характерно, что слово "дневной" синонимично здесь словам "веселый" и "уверенный". Также вслед за Тютчевым могла бы она повторить знаменитые его слова:
"Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…"
Любовная лирика Ахматовой 20-30 гг. в несравненно большей степени, чем прежде, обращена внутренней потаенно-духовной жизни.....