Дипломная работа: Гендерные стереотипы в наименованиях лиц мужского пола

Содержание

ВВЕДЕНИЕ

1 ОППОЗИЦИЯ «МУЖСКОЕ – ЖЕНСКОЕ» В ЛИГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ И ГЕНДЕРНОМ АСПЕКТАХ
1.1 Лингвокультурологический подход к описанию языковых единиц
1.2 Оппозиция «мужское-женское» в русской языковой картине мира
1.3 Понятие гендерного стереотипа

2 ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ В МУЖСКИХ АГЕНТИВАХ, ФУНКЦИОНИРУЮЩИХ В ГАЗЕТНЫХ ТЕКСТАХ
2.1 Способы выражения гендерных отношений в наименованиях лиц мужского пола
2.2 Национально-культурные стереотипы в мужских агентивах русского языка

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1 ОППОЗИЦИЯ «МУЖСКОЕ – ЖЕНСКОЕ» В ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ И ГЕНДЕРНОМ АСПЕКТАХ

1.1 Лингвокультурологический подход к описанию языковых единиц

Лингвокульторология исследует проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке. Следовательно, язык есть одновременно и продукт культуры, и ее важная составная часть, и условие существования культуры, фактор формирования культурных кодов. Наукой, способной выработать новую модель, стала лингвокульторология, которая должна быть «ориентирована на культурный фактор в языке и на языковой фактор в человеке» [Телия, 1996, с. 222].
Представляется рациональным выделить два периода в развитии лингвокультурологии: первый период – предпосылок развития науки – труды В. фон Гумбольдта, А.А. Потебни, Э. Сепира и др. и второй период – оформления лигвокультурологии как самостоятельной области исследований. Динамика развития науки позволяет прогнозировать еще один – третий подход, на пороге которого мы сейчас находимся, – появление фундаментальной междисциплинарной науки – лингвокультурологии.
«В конце ХХ века сложились четыре лингвокультурологические школы.
1. Школа лингвокультурологии Ю.C. Степанова, которая по методологии близка концепции Э.Бенвениста, целью ее является описание констант культуры в их диахроническом аспекте. Верификация их содержания проводится с помощью текстов разных эпох, то есть как бы с позиции внешнего наблюдателя, а не активного носителя языка.
2. Школа Н.Д.Арутюновой исследует универсальные термины культуры, извлекаемые из текстов разных времен и народов. Эти термины также конструируются с позиции внешнего наблюдателя, а не реального носителя языка.
3. Школа В.Н.Телия, известная в России и за рубежом как Московская школа лингвокультурологического анализа фразеологизмов; В.Н.Телия и ее учениками исследуются языковые сущности с позиции рефлексии носителя живого языка, т.е. это взгляд на владение культурной семантикой непосредственно через субъект языка и культуры. Эта концепция близка позиции А.Вежбицкой (Lingua mentalis – ментальной лингвистики), то есть имитация речедеятельностных ментальных состояний говорящего.
4. Школа лингвокультурологии, созданная в Российском университете дружбы народов В.В.Воробьевым, В.М.Шаклеиным и др.» [1, с.21].
Таким образом, лингвокультурология представляет собой гуманитарную дисциплину, изучающую воплощенную в живой национальный язык и проявляющуюся в языковых процессах материальную и духовную культуру. Она позволяет установить и объяснить каким образом осуществляется одна из фундаментальных функций языка – быть орудием создания, развития, хранения и трансляции культуры. Ее цель – изучение способов, которыми язык воплощает в своих единицах, хранит и транслирует культуру. Лингвокультурология как самостоятельная отрасль знаний должна решать свои специфические задачи и при этом ответить на ряд вопросов, которые в наиболее общем виде можно сформулировать так:
1) как культура участвует в образовании языковых стереотипов;
2) к какой части значения языкового знака прикрепляются «культурные смыслы»;
3) осознаются ли эти смыслы говорящим и слушающим и как они влияют на речевые стратегии;
4) существует ли в реальности культурно-языковая компетенция носителя языка, на основании которой воплощаются в контекстах и распознают с носителями языка культурные смыслы. В качестве рабочего определения культурно-языковой компетенции принимаем следующее: это естественное владение языковой личностью процессами речепорожденияи и речевосприятия и, что особенно важно, владение установками культуры; для доказательства этого нужны новые технологии лингвокультурологического анализа языковых единиц;
5) как систематизировать основные понятия данной науки, то есть создать понятийный аппарат, который не только позволил бы анализировать проблему взаимодействия языка и культуры в динамике, но обеспечил бы взаимопонимание в пределах научной парадигмы – антропологической, или антропоцентрической [1, с.21].
В рассматриваемой работе показано то, как отражена древняя мифологическая славянская культура в содержании фразеологизмов и метафор. Если культурология исследует самосознание человека по отношению к природе, обществу, истории, искусству и другим сферам его социального и культурного бытия, а языкознание рассматривает мировоззрение, которое отображается и фиксируется в языке в виде ментальных моделей языковой картины мира, то язык и культура находятся в диалоге, взаимодействии. Таким образом, задача лигвокульторологии – выразить культурную значимость языковой единицы (т.е. «культурные знания») на основе соотнесения прототипной ситуации любой языковой единицы, его символьного прочтения с теми «кодами культуры», которые известны или могут быть предложены носителю языка лингвистом. В.А. Маслова различает объект и предмет исследования. Под объектом понимается некоторая область действительности, представляющая собой совокупность взаимосвязанных процессов, явлений, т.е. исследуется взаимодействие языка, который есть транслятор культурной информации, и культуры – исторической памяти народа. Объект размещается на стыке двух фундаментальных наук – лингвистики и культорологии. Предметом исследования этой науки являются единицы языка, которые приобрели символическое, эталонное, образно-метафорическое значение в культуре и которые обобщают собственно человеческого сознания – архетипического и прототипического, зафиксированные в мифах, легендах, ритуалах. При этом одна лингвокульторологическая единица может одновременно принадлежать нескольким семиотическим системам: стереотип ритуала может войти в поговорку, а потом превратиться во фразеологизм; например, было время, когда клятву ели, т.е. ели землю, изображая породнение с ней, как бы жертвуя собой при этом, данный обычай закрепился в языке во фразеологической единице «есть землю» (ср. современное употребление в воровском жаргоне). На фоне объекта исследования можно выделить несколько его предметов, каждый из которых также состоит из отдельных лингвокульторологических единиц. В работе выделяется 9 таких предметов, но их количество может быть еще увеличено:
1) объект лингвострановедения – безэквивалентная лексика и лакуна; 2) мифологизированные языковые единицы: обрядово-ритуальные формы культуры, легенды, обычаи, поверья, закрепленные в языке; 3) паремиологический фонд языка; 4) эталоны, стереотипы, символы, ритуалы; 5) образы; 6) стилистический уклад языков; 7) речевое поведение; 8) взаимодействие религии и языка; 9) область речевого этикета.
В выпускной работе мы рассматриваем гендерные стереотипы. В основе формирования этнического сознания и культуры в качестве регуляторов поведения человека лежат как врожденные, так и приобретаемые в процессе социализации факторы – культурные стереотипы, которые усваиваются в процессе социализации человека и с того момента, как только человек начинает идентифицировать себя с определенным этносом, определенной культурой и осознавать себя их элементом. Маслова В.А. утверждает, что мы живем в мире стереотипов, навязанных нам культурой. Стереотипами являются выражения, в которых представитель сельской, крестьянской культуры скажет о светлой, лунной ночи: «светло так, что можно шить», в то время как городской житель в этой типовой ситуации скажет: «светло так, что можно читать».
Целостность культуры предполагает выработку стереотипов культуры – стереотипов целеполагания и поведения, стереотипов восприятия и понимания, т.е. стереотипов общей картины мира. Рассматриваемый объект лингвокультурологии тем самым является типом, существующим в мире, он измеряет деятельность, поведение и т.д. При реализации стереотипа человек может не осознавать целей, ради которых действие совершается.


1.2 Оппозиция «мужское – женское» в русской языковой картине
мира


Язык есть важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Языковая картина мира (ЯКМ) дополняет объективные знания о реальности. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, представляет собой то, что в различных концепциях называется то, как «языковой промежуточный мир», то как «языковая презентации мира», а в работе В.А. Масловой «Когнитивная лингвистика», на которую мы опираемся, это ЯКМ.
Понятие картины мира (в том числе и языковой) строится на изучении представлений человека о мире. Мир – это человек и среда в их взаимодействии, а картины мира – это результат переработки информации о среде и человеке.
Между картиной мира, как отражением реального мира, и ЯКМ, как фиксацией этого отражения, существуют сложные отношения. Картина мира может быть представлена с помощью пространственных (верх-низ, правый-левый, восток-запад), временных (день-ночь, зима-лето), количественных, этических и других параметров. На ее формирование влияют язык, традиции, природа и ландшафт, воспитание, обучение и другие социальные факторы. ЯКМ не стоит в ряду со специальными картинами мира (химической, физической и др.), она им предшествует и формирует их, потому что человек способен понимать мир и самого себя благодаря языку, в котором закрепляется общественно-исторический опыт – как общечеловеческий, так и национальный. Последний и определяет специфические особенности языка на всех его уровнях. В силу специфики языка в сознании его носителей возникает определенная ЯКМ, сквозь призму которой человек видит мир.
ЯКМ формирует тип отношения человека к миру (природе, людям, самому себе как элементу мира). Она задает нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к миру. По мнению Ю.Д. Апресяна, каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации («концептуализации») мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка.
В.А. Маслова приходит к тому, что роль языка состоит не только в передаче сообщения, но в первую очередь, во внутренней организации того, что подлежит сообщению. Возникает как бы «пространство значений», т.е. закрепленные в языке знания о мире, куда непременно вплетается национально-культурный опыт конкретной языковой общности. Формируется мир говорящих на данном языке, т.е. ЯКМ как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.
В реальности специфические особенности национального языка, в которых зафиксирован уникальный общественно-исторический опыт определенной национальной общности людей, создают для носителей этого языка лишь специфическую «окраску» этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры народа.
Картина мира не есть простой набор «фотографий» предметов, процессов, свойств и т.д., ибо включает в себя не только отраженные объекты, но и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим объектам, причем, позиция субъекта – такая же реальность, как и сами объекты. Более того, поскольку отражение мира человеком не пассивное, а деятельностное, отношение к объектам не только порождается этими объектами, но и способно изменить их (через деятельность). Отсюда следует естественность того, что система социально-типичных позиций, отношений, оценок находит знаковое отображение в системе национального языка и принимает участие в конструировании ЯКМ. Например, русское выражение «когда рак на горе свистнет» соответствует английскому «когда свиньи полетят» и т.д. Таким образом, ЯКМ в целом и главном совпадает с логическим отражением мира в сознании людей. Но при этом сохраняются отдельные участки в ЯКМ, к которым по убеждению В.А. Масловой, относится и фразеология; она варьируется от языка к языку.
Свойственный языку способ концептуализации мира отчасти универсален, отчасти национально специфичен. Существуют национальные языки, специфика которых, равно как и специфика национального сознания, обусловлена специфическим содержанием и способами деятельности, образа жизни, условиями природной и социальной среды, материальной и духовной культурой, что фиксируется на различных уровнях языка. Следовательно, национальные языки как «орудия» не создают для их носителей субъективную картину мира, а лишь влияют на ее специфику в знаковом отражении. Язык лишь направляет способность специфического понимания и видения мира.
Неправомерно было бы сделать вывод о том, что люди, языки которых не различают категории вида, лишены способности понять действие, достигшее предела, и действие, не достигшее его. Не все общечеловеческие логические категории находят равные выражения в грамматических категориях национальных языков. Например, в тюркских языках отсутствует категория рода, в японском – категория множественности у неодушевленных предметов, в русском – категория определенности – неопределенности и т.д. Но в каждом из этих языков говорящий может найти средство, чтобы обозначить объективно существующие явления.
Н.Ю. Шведова выделяет, например, в русском языке 20 общих смыловых категорий: одушевленность, действие, состояние, предмет, место, время и др. Эти категории формируют смысловой каркас языка. Это и есть наиболее абстрактный уровень ЯКМ. Существуют наиболее специфические для каждого народа образно-ассоциативные переосмысления исходных значений во вторичной номинации. Например, «собака» у русских ассоциируется (наряду с отрицательными явлениями) с верностью, преданностью, неприхотливостью, что нашло отражение во фразеологизмах: собачья верность, собачья преданность, собачья жизнь и других. Таким образом, возникают специфические со-значения-коннотации. Механизм их возникновения связан с усилением отдельных аспектов значения (часто за счет яркой внутренней формы слова, на базе которой возникают наиболее стабильные ассоциации). Ассоциации при этом образуют мотивирующую основу для возникновения коннотаций.
Зачастую коннотации воспринимаются как оценочный ореол, при этом также ярко проявляется национальная специфика языка, создающая картину мира. Например, в картине мира русских, как указывает В.А. Маслова, сочетание «старый дом» коннотирует негативную оценку, у англичан же это сочетание имеет положительную коннотацию. Здесь коннотации представляют собой форму ценностного освоения мира, фактор внутренней детерминации поведения.
В коннотации реализуются потенциальные ресурсы номинативной системы языка, ибо коннотативное слово обладает способностью не только создавать, но и удерживать глубинный смысл, находящийся в сложных отношениях с семантикой слова, закреплять его в языке, создавая тем самым культурно-национальную языковую картину.
Таким образом, мы имеем представление о ЯКМ. Но наша цель в данной главе – дать этнолингвистический анализ противопоставления «мужское –женское» и определить его место в русской ЯКМ. Дуализм (двойственность) – основная характеристика всех природных процессов, поскольку они содержат в себе две противоположные фазы или стороны. При усложненном подходе двойственность представляет собой бинарную систему, основанную на взаимоуравновешенных силах противоположных полюсов.
Таинство двойственности, первопричина любой деятельности, проявляется в любом противостоянии сил: космических, физических или же духовных. Изначальное сочетание неба и земли присутствует в большинстве культурных традиций как символ первичного противостояния, бинарной сущности жизни. Извечная дуальность природы означает, что ни одно явление не может представлять собой законченную реальность, а только одну ее половину. Каждая форма имеет дополняющее ее соответствие: мужчина-женщина, движение-покой, правый-левый. Подлинная реальность лишь в их синтезе, который строится на соединении тезиса и антитезы.
Основное содержание лингвистической модели мира покрывает все содержание концептуальной модели мира. Язык не мог бы выполнять роль средства передачи информации и средства общения, если бы он не был связан с концептуальной картиной мира не только в смысле передачи отдельных концептов, но и самой своей содержательной структурой. «Параллельный анализ структуры модели мира и структуры языка обнаруживает соответствие набора универсальных семиотических оппозиций модели мира набору языковых (лексико-семантических, грамматических) категорий, предполагающее взаимодействие структур в обоих направлениях: от модели мира к языку и от языка к модели мира. Последнее означает не только то, что модель мира может быть с помощью языка, но что она может быть описана по принципу языка …, с выделением грамматики и словаря» [3, с.23]
Исторически первой формой мышления, посредством которого сформировалась развитая модель мира, было мифопоэтическое мышление. Мы рассматриваем его как разновидность мышления наглядно-образного, в основе которого лежит ритуальная форма деятельности.
Возникает вопрос, каким образом такая модель мира в состоянии дать человеку возможность познать мир? Ответ очевиден – столь сложный механизм осуществлялся посредством системы бинарных оппозиций.
Подробно этот процесс описан А.С. Мелетинским: «Первоначальными «кирпичиками» мифологических символических классификаций являются не мотивы, а отношения в виде элементарных семантических оппозиций, в первую очередь соответствующих простейшей пространственной и чувственной ориентации человека (верх - низ, левый - правый, внутренний - внешний, теплый - холодный), которые затем «объективизируются» и дополняются простейшими соотношениями в космическом пространственно-временном континууме (небо - земля, земля - подземный мир, север - юг, солнце-луна), в социуме (свой - чужой, мужской - женский, старший - младший) или на грани социума и космоса, природы и культуры (вода - огонь, огонь солнца - огонь очага)… По-видимому, такое бинарное … контрастирование в самом восприятии окружающего мира дискретно расчленяет его «непрерывность». [33, с. 117]....