Дипломная работа: Человек и история в историческом романе С. Бородина «звезды над Самаркандом»

Содержание

РЕФЕРАТ……………………………………………………………………………
ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………….

ГЛАВА I. Человек и история в современном историческом романе ..…………

ГЛАВА II. Своеобразие изображения человека и истории в романном цикле С.Бородина «Звезды над Самаркандом» ………………………………………...

ЗАКЛЮЧЕНИЕ …………………………………………………………………...
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ……….…………………...
Глава I. Человек и история в современном историческом романе
В историческом романе главное место отводится исторической личности, а история чаще всего осмысляется через конфликт героя с эпохой, с другими персонажами романа или с самим собой.
Как правило, личность в историческом романе играет аккумулирующую роль, на ней сходится не только все сюжетные линии, строится композиция, но также определяется смысловая и идейная нагрузка романа. Именно по этому чаще всего писатели делают героями своих романов масштабные исторические личности, людей которые, так или иначе, определяли код исторического процесса в переломный момент. Причем, герой это может быть реальным или вымышленным, ключевым деятелем исторического процесса или его рядовым участником, но в любом случае этот образ должен быть включен к эпохе, должен давать возможность через духовный мир данного героя, постичь не только происходящие события, но и проследить их влияние на будущее.
В этом отношении очень интересную мысль высказала М.С.Шагинян. «Для писателя исторической повести в завершенном цикле человеческой жизни возникает тема не только личной истории человека, но и большая тема его эпохи, выискивая «тот сигнал» и тот «вектор» движений художественной мысли, который, определяет «не только количество, но и направление»: «Есть личности в прошлом, необычайно убедительно, каждая в своей области, выражавшие этот «вектор» - направленный ход исторического развития, и для писателя, имеющего в руках компас марксистского метола, такие личности служат как бы ключами в свою эпоху». [33, 28].
Ряд теоретиков, критиков, писателей начиная с 60-х годов времени актуализации исторической прозы, и до дня сегодняшнего считают, что в определении «исторический роман» следует учитывать, прежде всего, тематическую, а не жанровую его определенность;
«Исторический роман по определению Л.Ершова, - это понятие не столько строго видового, сколько тематического ряда. Не желая умолять значение и правомерности наименования «исторического жанра», нужно все-таки, учитывать его условность. Ибо роман, покоящийся на историческом материале может иметь характер и социально-психологический (А.Толстой «Петр Первый), и философский (Л.Фейхтвангер «Гоя»), публицистический (С.Цвейг «Мария Стюарт»). А Оскоцский В. Замечает по этому поводу, что в «определении особенностей исторического романа важнее всего, видимо, исходит из того, что он, прежде всего роман, а потом уже исторический», а «образная специфика многоразличных форм «исторического романа определяется не жанровой их «пропиской», а тематической принадлежностью».[20, 59]
Работая с документами, писатель должен быть чрезвычайно бдительным, так как искажение исторической правды приводит к искажению ее художественной истины. Но историческое повествование это не научное исследование, от него не следует требовать абсолютной и пунктуальной достоверности фактов, событий, действий. И все же принимаемые на вооружение писателем гипотезы должны прочно взаимодействовать с достижениями исторической науки.
Одно из самых распространенных понятий в критике и литературоведении является «историзм». Теоретическое осознание историзма происходит гораздо позже, чем осознание реализма. Впервые этот термин был в русской литературе применен А.Пушкиным, а затем его последователями. В лексиконе авторов это понятие обозначало, в сущности, любое количество, имеющее какое-либо отношение к истории.
Уже в 20-е годы формируется другое понимание историзма – «как признания соотнесенности разных эпох и далее, той или иной философии истории» [24, 67]. Однако дальнейшее развитие данная проблема историзма в критике не получила.
Во второй половине 50-х и 60-х годов понятие историзма используется гораздо активнее, чем раньше. В 70-е годы историзм превращается, по сути, в главное понятие литературоведение. Следует отметить, что литературоведы ему придают не менее полутора десятков только основных значений. Так, иногда встречаются отголоски понимания историзма как художественно-исторической литературы в целом (исторических романов, повестей и так далее), либо той или иной конкретной совокупности ее признаков. Самая же распространенная в настоящее время концепция состоит в том, что историзм – это изображение жизни в развитии и, как следствие – подчеркнутая индивидуальность каждой исторической эпохи. Это определение историзма придерживаются сейчас абсолютное большинство исследователей, критиков, литературоведов.
Другое понимание у одного из исследователей художественного историзма Ю.Андреева: «В общем виде историзм означает конкретно-исторический подход к явлениям, то есть понимание того, что история движется, что формы общественной жизни и, следовательно, представления людей меняются, что каждый период имеет свои, присущие ему особенности» [3, 78]. Согласно этой концепции, писатель не просто признает изменяемость и своеобразие той или иной эпох прошлого, но и «отвечает» за каждую из них, за их соотношение событий, содержание и действительный облик любого периода истории.
Но у многих литературоведов в связи с этим возникают вопросы, например, Л.Александрова замечает: «Где же проходит граница между художественным историзмом т историчностью?» [1, 130]. Историчность, как представляется это обращение к реальным фактам и событиям, она может играть роль чисто фактографическую, информационную, отдаляя показываемую эпоху от эпохи читателя, но может быть и проявлением историзма, художественной связи времен, усвоения и переработки опыта прошлого.
Историческая проза – это художественная литература, в которой объектом изображения являются исторические события и судьбы исторических героев. Историческая литература – это средство познания национальной памяти. Современный человек, сколько бы ни был «технизированным», не может существовать без ощущений его к своей нации и памяти о прошлом. Изучая обширный исторический материал, под углом современности, писатели обычно стремятся решить несколько проблем:
1) объективно воссоздать былое в ярких, эмоциональных картинах;
2) следуя за правдой истории, помогают глубже понять современные проблемы бытия;
3) воспитывают у читателей дух патриотизма;
4) извлекают из прошлого социально-нравственные уроки, необходимые человечеству сегодня.
Современная историческая романистика представляет собой целый литературный континент. В 80-е и 90-е годах ХХ века исторический роман среди других жанров современной романистики получил особое развитие. Это признают ныне и сами писатели, критики и литературоведы.
Одной из актуальных проблем в изучении исторической романистики является ее типологическая классификация. Типологические закономерности является категорией изменчивой. И поэтому типологическое исследование в поисках своего предмета и метода не должно открываться от истории литературы. В анализе типологически х разновидностей жанров, в том числе – жанров исторического романа, должны учитываться многие аспекты:
Во-первых, определение жанровой типологии невозможно без учета реализации в произведении роли повествователя. Авторское жанровое определения в произведениях является первой информацией (требующей нередко серьезной проверки) для литературоведа, стимулом для научных исследований. Как отмечает В.Носов: «многое в авторских определениях обусловлено стремлением к творческому самоутверждению, а нередко и погоней за оригинальностью, «модой», недостаточной осведомленностью в вопросах жанра» [18, 143], но это положение, тем не менее, требует проверки анализа соотношения желаемого, отраженного в заголовке, и реально достигнутого в произведении.
Во-вторых, изучение структуры художественного времени. Именно в произведениях о прошлом, писатели должны уделять большого внимания изображению особенностей исторического времени. Это и объект, и субъект изображения действительности, в задачу типологического анализа входят следующие уточнения, в каких частях исторического повествования автор «заставляет протекать» время быстро или медленно, какое дает сочетание настоящего, прошедшего и будущего времени. «Все эти аналитические усилия не будут особенно результативны, если наблюдения проводятся без достаточно строгой конкретно-исторической корректировки и не имеют историческую содержательность, без которой нет и теоретического содержания», подтверждает Г.Макаровская. [17, 207].
Историчность – один из непременных признаков художественно-исторической литературы, в частности исторического романа. Вообще таких признаков пять: разработка темы прошлого; существенная отдаленность изображаемой эпохи от современности автора и трактовка ее как относительно завершенной в своем развитии, ощутимая дистанция между ними; историчность; историзм; наконец, собственно историческая проблематика – подчеркнутый интерес художника к неповторимому содержанию и облику описываемой эпохи.
«Объектом» исследования в романе Бородина является главным образом не сюжетно-эпические события активного в истории Востока ХIV века, породившего «великие» деспотии, а внутренняя сущность и нравственно-человеческое содержание безудержной власти отдельной негативной личности, влияющей на «большую историю». Власть в ее философско-историческом и юридическом осмыслении. Индивидуальная власть в ее отношении к объективному закону и нормам истории, к народу, к искусству, к родине, к классу, нации, семье. И наконец власть личности в соотнесении с природно-человеческой внутренней сущностью и индивидуальностью самой личности. Так можно сказать о предмете художественного внимания автора многопанорамной, эпически многосторонней и бесконечно глубокой по мыслям, чувствам и интуиции эпопеи «Звезды над Самаркандом».
Бородин верно «догадывается», что произвол личности, хотя бы и обличенной безграничной властью и имеющей все блага земные, не может не столкнуться в истории с силами куда более значительными и созидательными, чем деятельность любого отдельного человека. Но оригинальность концепции Бородина состоит не только в этом. Он убеждает в безусловного верной мысли; индивидуализм, противопоставленный объективной народной власти, антигуманный и антиисторический, не может не прийти, в конце концов, к осознанию эфемерности и призрачности своей мнимой силы, своего кажущегося полновластия.
В историческом романе всегда просматриваются, по меньшей мере, два пласта времени, в котором живут и действуют персонажи романа и время автора. Оно чаще всего незримо, но присутствует всегда.
С.Бородин показывает истоки подлинной общности, основанной на плодотворных исторических перспективах – новой русской государственности и братских отношений русского народа с соседними народами и государствами, которые исторически противопоставлены тимуровской «общности». Епископ Давид, приехавший из Грузии за помощь к великому князю Московскому Василию Дмитриевичу (сыну Дмитрия Донского), говорит: «волею божьей мы с вами единой веры … История являет нам тоже многие случай собратства нашего с древнейших времен» («Молниеносный Баязет»). Князь Василий утверждает яснее эту мысль; когда народ «от завоевателей отбивается рядом с другими народами» - «вот те народы между собой - братья». Не в «сочетаниях» и «женитьбах» и не в подавлении народов видит Московский правитель силу и единение народов, как Тимур, а в единстве благородных целей и действий в борьбе за нее.[4, 86]
Историзм Бородина связан с материалистическим пониманием роли народа в истории. Борьба за жизнь сурова, иногда трагична. История делает и антиисторические зигзаги. Темное нередко берет верх, а иногда и «маскируется» под свет звезд и голубых небес. Но исторический оптимизм Бородина стоит на прочной основе материалистического понимания закономерностей исторического процесса, где зло и добро, личное и общее, классовое и общечеловеческое, находясь в постоянной борьбе и противоречиях, имеют тенденцию к окончательной победе народа.
Историческая проза характеризуется множеством жанровых модификаций, что ведет к многочисленным попыткам выявить их критерии. Одним из первых исследователей в этом плане жанра исторической романистики является О.Немировская [19, 30]. Начиная с 30-х годов ХХ века, было сделано еще несколько романистики. Появились работы: А.Кашинцева, который идет к решению проблем через типологию стилей [11, 38]; А.Цирлина, положивший в основу дифференциации субъективный творческий мир художника; А.Алпатова. который разделяет исторические жанры по их идейной направленности и художественным достоинствам конкретных произведений [2, 15]; М.Серебрянского, следующего в своих определениях из идейно-тематического принципа изображения прошлого [25, 130]. Обозначенные им жанры исторической романистики – «историко-биографический», «историко-бытовой», «социально-исторический» романы нашли признание сегодня в современной критике; Ю.Андреева, поздравляющего исторический роман по объекту изображения на «собственно-исторический роман», «историко-биографический роман», «военно-исторический роман» [3, 78]. Работа С. Петрова в классификаций жанров исторической прозы является исключением, так как он разделяет этот тип жанра на три самостоятельные группы: дидактическую, романтическую, реалистическую [22, 120]. В исследованиях Л.Александрова прослеживается иная тенденция, она делит прозу о прошлом на «собственно-художественный роман» и «историко-художественный роман». К первому относит произведения, в основу которых легли события прошлого, периоды, сыгравшие важную роль в истории народа. Ко второму – произведения, содержания которых раскрывается через судьбы вымышленных героев. [1, 130].
Сегодня теоретики исторической романистики подходят к проблеме типологии жанров этого рода с разных позиций. Например, А.Юдин выделяет «историко-биографический роман», «роман-хронику», «роман-миф» [34, 255]. За которыми, как отмечает исследователь, «скрывается многомерные социально-психологические, философские, публицистические образования». В книге «Человек. История. Память» он четко обозначает две тематические линии, которые сложились в современной исторической прозе. Первая «историко-героическая» выработала прочные традиции отображать преимущественно глобальные проблемы, решаемые с помощью оружия, связанные с судьбой русского государства. В основе, которых выступают крупные политические деятели: к примеру, «Емельян Пугачев» В.Шишкова, «Петр Первый» А.Толстого, «Степан Разин» С.Злобина. В современной литературе эту историко-героическую линию продолжают В.Пикуль, В.Ганичев, И.Чесноков и многие другие. Вторая «историко-бытовая проза», напротив, сравнительно молода, она тяготеет к мирной тематике, воссоздает будни русского народа, в центре ее, как правило, творцы духа, создатели великих ценностей мировой культуры, науки, поэты и так далее. Как показывают наблюдения, современный читатель отдает предпочтение именно историко-бытовой литературе, так как она решает одну из существенных проблем постижения русского национального характера, в эволюции, в историческом срезе.
Г.Макаровская, выдвигая свою тематическую модификацию, называет два самостоятельных жанра – «собственно-исторический роман» и «роман-эпопею». Она дефинирует «историко-библиографический роман», «военно-патриотический роман», «роман-хронику» и «роман-эпопею» [17, 278]. И.Варфоломеев делит типологическую систему жанровых структур исторической романистики на два вида: внутривидовую (жанровую) и внутрижанровую (поджанровую), где в произведениях первого вида раскрываются главные особенности и специфика каждого жанра в отдельности, во втором – выявляются структурно-типологические разновидности внутри жанров. Внутривидовая классификация подразделяет историческую прозу на три самостоятельные жанры, где каждый из них обладает своими специфическими чертами, имеют свои пути формирования и представляют закономерное, исторически обусловленное явление. [6, 222]
Например, историко-реалистический жанр включает в себе такие поджанры как «социально-исторический роман», «военно-исторический роман», «революционно-исторический роман»; историко-романтический жанр – «историко-биографический роман», «историко-бытовой роман», «историко-приключенческий роман»; историко-очерковый жанр - «исторические мемуары», «исторические очерки». Но данная классификация не получила дальнейшее развитие и популярность, так как нельзя ставить четкие границы в определении того или иного исторического произведения либо только к историко- реалистическому жанру, либо к историко-романтическому жанру, либо к историко-очерковому жанру. [9, 168].
Развитие науки, техники, расширение системы информации, увеличение читателей произведениями определенного жанра – все это отражается на литературном процессе, в том числе и на развитие жанров исторического романа.....