Курсовая работа: Культ императора в Японий

Содержание

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КУЛЬТА ИМПЕРАТОРА
1.1. Форма политического строя в Японии.
1.2. Культ императора и религия.
ГЛАВА 2. КУЛЬТ ИМПЕРАТОРА, КАК МЕНТАЛЬНОСТЬ И ТРАДИЦИЯ В ЯПОНИИ
2.1. Культ императора и конституция и закон.
2.2. Отношение общества к императору. расстановка сил в японском государстве
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
В отношении истории неевропейских стран всегда было несколько проблематично проводить четкое разграничение исторических формаций. И тем не менее, эта задача вполне осуществима. Термин "средневековье", как правило, употребляется для обозначения феодального строя. Феодализм во всем его разнообразии и особенности имел место в Японии. Традиционная японская историография оперирует собственными названиями периодов, которые соответствуют, скорее, политическим или культурным особенностям эпох. Согласно этой традиции, периоды столиц Нара, Хэйан, Камакура и Муромати соответствуют тому, что мы называем средневековьем.
Актуальность работы. Диалог культур Запада и Востока является на сегодняшний день актуальной проблемой социально-философского и культурно-исторического познания. Опыт культурного диалога, его исторический возраст соотносится с возрастом человека и первых форм его социального бытия. Каждая историческая эпоха по-своему определяла характер и степень социальной значимости культурного взаимодействия. Чем же интересен век двадцатый в связи с постановкой проблемы Запад-Восток? Прежде всего, тем, что и сегодня, на рубеже веков и тысячелетий актуальность данной проблемы возросла и настолько, что ее решение напрямую связано с ответом на вопрос о перспективах культурного развития человечества в целом.
Количество факторов, приводящих к все большей унификации и универсализации социо-культурного опыта, все возрастает. Тем не менее, противопоставление двух ярких культурных традиций, двух мировоззренческих систем, столь отличных друг от друга в решении ключевых вопросов бытия человека, остается реальностью, приобретает новые оттенки. Уровень социально-философского осмысления предполагает определенную степень типизации и обобщения. Следствием выполнения данного требования является традиция представлять Запад и Восток в контексте проблемы диалога культур в качестве своеобразных “идеальных типов”.
Благодаря процедуре идеальной типизации становится возможным преодоление многообразнейшей культурно-этнической и хронологически-исторической дифференциации как Запада так Востока. Кроме того, опыт культурного обобщения обусловлен реальностью исторического развития данных регионов, позволяющей определить доминанты развития социо-культурного процесса. Известно, что последние глубоко различны. Западный мир представляется рационалистическим, сциентистски-позитивистским, техногенным, секулярным, разобщающим человека и мир, превращающим их в субъект и объект познавательного процесса, разобщающим человека и человека посредством глубоко индивидуалистической морали. Восток духовен, сакрален, интуитивно-мистичен, здесь иррационально-поэтическое доминирует над сциентистским, а принцип гармонического “включения” человека в “мир” - верховный закон социального бытия. Моральные основы являются коллективистскими и патерналистскими по духу.
Первоначально территория современной Японии в отношении населения не представляла собою единства. В глубокой древности острова Японского архипелага были населены племенами "кумасо" и "эбису". Затем, в течении нескольких веков до нашей эры на Японские острова переселялось множество племен, среди которых были племена маньчжурского и тунгусского происхождения (пришедшие с северо-востока), племена из Индонезии, Кореи, с побережья Индокитая и с островов Тихого океана. Естественно, что эти различные племена в некоторой степени отличались друг от друга уровнем развития технических навыков, общественным строем, обычаями и религиозными верованиями. Уже в то время, когда культ основывался на почитании предков, а каждое племя и каждый род имел свои божества, закладывались основания синтоизма - древней религии Японии.
Методы исследования. Наряду с междисциплинарной базой в качестве методологических основ автор исходил из необходимости применения методов интегративного исторического, политического и правового анализа с элементами компаративистики и системного подходов. В работе опирались на методы научных исследований: анализ ситуаций (изучение документов, формирование банка данных), контент и инвент-анализы.
В работе были использованы библиография, источники, монографии, работы общетеоретического характера. Большое значение для подготовки данного исследования имела книга Юдзан Дайдодзи Будосёсинсю. Ямамото Цунэтомо Хагакурэ. Юкио Мисима Хагакурэ Нюмон. «Книга Самурая»: перевод на русский: Котенко Р. В., Мищенко А. А. - "Евразия", СПб., 2001г . Книга самурая - это сборник, состоящий из 2 средневековых трактатов (Будосёсинсю и Хагакурэ) и книги известного японского писателя XX века Юкио Мисима, своей жизнью и смертью воплотившего идеалы "Хагакуре" в наши дни. Наиболее ценными в этом сборнике, по моему мнению, являются трактат "Хагакуре" (Ямамото Цунэтомо) и книга "Хагакурэ Нюмон" (Юкио Мисима). Причем порядок чтения я бы рекомендовал следующий: сначала Мисима, а уж затем Ямамото Цунэтомо. Несмотря на то, что "Хагакуре" является сутевыми и центральным в этом сборнике, необходима подготовка, некоторое введение, для восприятия кратких, сжатых и достаточно резких высказываний древнего автора. Книга же "Будосёсинсю", как мне кажется, не отличается большой глубиной, а интересна скорее описаниями быта самураев, внешней стороны их жизни. Единственный минус этого сборника это то, что перевод сделан с английского, а не японского. Трудно отрицать возможность накопления неточностей при переводе через третий язык.
Выявляемые при этом закономерности, помимо важного значения в теоретическом плане вопросов современного развития Японии, имеют несомненную практическую значимость исторические корни японского милитаризма, служат дополнительным аргументом в пользу необходимости дальнейшего углубленного изучения истории Японии.
Библиография, источники, монографии, работы общетеоретического характера. Важнейшие источники по истории древней Японии - "Кодзики" (собрание мифов и генеалогий императоров) и "Нихонсеки" (летопись древнего государства) единообразно представляют следующую картину древней и ранней средневековой истории. После продолжительного "века богов", рассказы о котором во множестве закреплены в записях о мифологической эпохе, около 660 г. д. н. э. на землю спускается Дзимму - внук верховной богини Аметарасу оомиками, - который становится первым властелином земли и императором Японии.1 Впоследствии, ведя войны и осуществляя правление, его потомки увеличивают территорию, находящуюся под их властью. И, как это часто бывает в древних хрониках, конкретные обстоятельства и черты экономического, общественного и политического устройства, географические наименования "всплывают" постепенно, как само собой разумеющееся. Полная же картина окончательно складывается к тому месту, где описывается эпоха, на сто-сто пятьдесят лет древнее времени записи летописи. Оба документа являются памятниками конкретной эпохи и отражают определенный набор идеологических понятий. Поэтому к сообщениям о ранней истории Японии следует относиться весьма критически.
Во второй половине XIX века продолжал расти интерес к Японии и в России. Центром научного изучения Японии становится основанный в 1854 году факультет восточных языков Петербургского университета. В 1870 году на этом факультете началось преподавание японского языка.
Первым преподавателем (на безвозмездной основе) стал Татибана Кумэдзо (Косай), прибывший в Петербург еще с миссией Путятина. Приняв православие, Татибана стал Владимиром Иосифовичем Яматовым. После его возвращения на родину (в 1874 году) сотрудники японского посольства в Петербурге еще несколько раз выступали в роли учителей. Вообще вклад преподавателей-японцев в дело становления петербургской школы японоведения был очень велик. 25 февраля 1898 года на факультете восточных языков была учреждена кафедра японской словесности.
В начале ХХ века увлечение Японией охватило интеллектуальные круги России. Петербургская публика зачитывалась путевыми заметками о поездках в Японию, мода на "японское" стала проникать в быт. В 1905 году в Петербурге с большим успехом прошла японская выставка. Однако политический фон, на котором завязывались и развивались эти межкультурные связи, был довольно мрачный. В 1875 году был подписан договор, по которому Россия уступала Японии Курильские острова в обмен на отказ последней от претензий на Сахалин. А в 1895 году, когда Россия совместно с Францией и Германией потребовала от Японии отказаться от претензий на Ляодунский полуостров, - начался период конфронтации между Россией и Японией на дальнем Востоке, закончившийся русско-японской войной. Тем не менее, даже война 1904-05 гг. не смогла остановить начавшийся диалог двух самобытных культур. Так, уже в 1911 году в Петербурге было образовано русско-японское общество, которое должно было содействовать развитию торговли между двумя странами. Доктора исторических наук М.Носов и Э.Молодякова объединенными усилиями написали книгу о Японии. Вот как они сами определили ее жанр: «Это не история Японии, не путеводитель по стране, не исследование национального характера японцев. Скорее всего, это "введение в Японию", попытка дать объем информации, необходимый для первоначального понимания страны, ее людей, культуры, быта, то есть всего того, что формирует собственный образ Японии, страны столь близкой к нам географически и достаточно далекой в культурном отношении». И в фактологическом, и в концептуальном отношениях японоведение оставалось здесь на уровне работ, вышедших еще в 50-е годы , с характерным для них схематизмом, прямолинейностью и идеологической заданностью. В области новой истории Японии настольной книгой для японоведов служили «Очерки новой истории Японии» под ред. А.Гальперина , вышедшие еще в 1958 г., т.е. в период смены основополагающих подходов к истории, когда еще в полной мере историки не могли отказаться от сталинской интерпретации истории в духе «Краткого курса истории ВКП(б)». Трактовка многих событий в этом исследовании уже устарела, в книге много фактических неточностей, которые выглядят досадными анахронизмами на фоне современных исследований в Японии и США, но продолжают перекочевывать из исследования в исследование без намека на критический пересмотр . В это же время наметилось и отставание отечественного японоведения в теоретическом оснащении в ряде областей и тем японской истории нового и новейшего времени. Характерно то, что японоведы не участвовали в теоретических дискуссиях, проходивших в отечественном востоковедении, не принимали они участия и в написании коллективных теоретико-методологических трудов, которые были в годы застоя известным прорывом в понимании процессов общественного развития стран Востока . Своеобразным немым укором японоведению 70 — 80-х годов служит то, что теоретические обобщения на японском материале делались не специалистами в истории Японии. Так, проблему формирования японского абсолютизма и его специфики разработал индолог В.Павлов в коллективной монографии, вышедшей в 1979 г. В последние годы произошли заметные перемены к лучшему в исследовании новейшей истории Японии, появился ряд интересных и содержательных исследований, которые намечают прорыв в наиболее застойных областях отечественного японоведения. Следует отметить три группы узловых проблем, в решении которых произошли ощутимые сдвиги: 1) новый подход к изучению японского фашизма в рамках современной методологии; 2) новое освещение комплекса истории японо-российских (советских) отношений на основе привлечения обширных архивных материалов; 3) весьма плодотворные попытки изучения политической культуры и национального самосознания Японии в новейшее время, заметные в ряде работ российских историков и политологов. Что касается литературы, хотя японисты-филологи вправе гордиться очень высоким уровнем их исследований и накоплением первоклассных переводов японской классики на русский, их деятельность в советское время сосредоточивалась на средневековой и вообще старой Японии. Если я не ошибаюсь, в этом был своего рода эскапизм, потому что способные ученые избегали современности, которая могла быть проблематичной с идеологичесокой точки зрения и жили романтичными мечтами о далеком Востоке в отдаленное время. Например, Юкио Мисима, несомненно один из самых талантливых писателей послевоенной Японии, был практически под запретом в Совестском Союэе, потому что он был "реакционным самураем", ультраправым милитаристом, который сделал харакири. В результате в России процветали исследования классической Японии, но зато образовался большой пробел: в данный момент почти нет ни одного профессионального япониста-филолога, который бы специальзировался в современной японской литературе. Одним исключением был Григорий Чхартишвили, блестящий переводчик тровчества Мисимы, большой знаток вообще современной японской литературы, но жаль, что он уже покинул на время фронт японистики, потому что его сейчас больше занимает писательство под псевдонимом Борис Акунин. В этой работе делается попытка свести в систему некоторые новации, появившиеся в отечественном японоведении в последнее время. Переосмысливая историю Японии с позиций теории этногенеза Л.Гумилева и теории модернизации, разрабатываемой в западной социологии. Это подтверждает необходимость культурологических исследований истории Японии, хотя совместить сильно различающиеся теоретические подходы, которые используют авторы, им не всегда удается, что придает работе, содержащей ряд тонких и верных наблюдений и обобщений, несколько эклектичный характер.
Структура работы отвечает целям и задачам исследования, направлена на раскрытие его предмета и объекта. Работа состоит из введения, 2 глав, заключения, списка источников и использованной литературы.
ГЛАВА 1. . ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ КУЛЬТА ИМПЕРАТОРА
1.1. Форма политического строя в Японии.
В отношении своего политического строя Япония занимает в Восточной Азии совершенно особое место. В других государствах региона монархии прекратили свое существование еще в начале XX века, и на протяжении уже многих десятилетий никто всерьез не говорит об их возрождении. В Китае, Корее, Вьетнаме монархистов практически нет - а вот в Японии почти нет республиканцев.
Это связано не только и не столько с различиями в политической истории этих стран, но с различиями в принятой там концепции монархии. Во всех других странах Дальнего Востока идейной основой монархии была разработанная еще Мэн-цзы теория "мандата Неба", по которой право на власть давалось каждой очередной династии временно и условно. Рано или поздно это право отнималось - как наказание за накопившиеся ошибки и аморальные поступки правителей.
Несмотря на то, что японская монархия по своему внешнему, ритуальному оформлению имела очень много общего с китайской (по сути - ее копировала), в Японии доктрину "небесного Мандата" не признавали. Существовало даже поверье, что книги Мэн-цзы нельзя ввозить в Японию, ибо такая попытка вызовет гнев оберегающих Японию богов и корабль, на борту которого находятся богопротивные сочинения, пойдет ко дну. По-видимому, иногда боги были все-таки милостивы, и некоторые корабли доплывали до Японии - откуда иначе там появились бы тексты Мэн-цзы? Однако труды этого философа и его последователей, которые в целом высоко ценились в Японии (в частях, не касающихся проблем легитимности монархии) на японскую концепцию монархической власти никак не повлияли......